Прыжок в неизвестное [Свобода] - Лео Перуц

Это должно быть неприятно, — повторил Демба с лукавым выражением лица. — Связанные руки! Я представляю себе, что пальцы вспухают от застоя крови. Ощущение, должно быть, такое, словно они вот-вот лопнут. Кроме того, боль, которая передается даже в плечо…

Что вы говорите? Не понимаю.

Я рисую себе, как должны вы себя чувствовать, когда расхаживаете со связанными руками.

Но я ведь хотел только сказать: со связанными руками, поскольку интересы банка…

— Довольно! — крикнул Демба. — Зачем говорите вы о вещах, о которых ничего не знаете, которых не понимаете и не чувствуете? Слова, которые вы произносите, рождаются мертвыми на свет и не успеют слететь у вас с языка, как уже отдают запахом тления.

Что это вы так расшумелись? Да еще посреди улицы! Я ведь ему, в конце концов, дал справку. Я сказал ему: «Знаете ли, барон, я не хочу вас удерживать, я сам их купил, но это был прыжок в неизвестное. Если я…»

Что вы сказали? Прыжок в неизвестное? Очень хорошо! Прекрасно! Вам, наверное, уже случалось прыгать… в неизвестное? Нет? — Станислав Демба с усилием подавил в себе новый приступ ярости и заставил себя говорить совершенно спокойно. — Не правда ли, смотришь вниз и сперва не испытываешь никакого страха, думаешь: так нужно! Страх появляется — ужасный страх! — лишь в то мгновение, когда теряешь опору и начинаешь падать… Лишь только в эту секунду! Видишь вдвое отчетливее все, что вокруг тебя происходит. Чувствуешь капли пота у себя на лбу. А затем… Ну-ка, что происходит затем? Говорите!

Я не понимаю, чего вы хотите от меня? — сказал с удивлением Вилли Эйснер.

Что? — крикнул Станислав Демба. — Вы этого не знаете? Так как же вы смеете говорить: прыжок в неизвестное? У меня, когда я это говорю, холодный пот выступает на лбу и колени начинают дрожать. Вы же говорите это, вероятно, по всякому поводу и ничего не чувствуете при этом.

Люди не похожи друг на друга, милый Демба, — сказал Вилли Эйснер. — Не у всех такая фантазия, как у вас. У меня, например…

У вас руки связаны, я знаю. У вас превращается в штампованный словесный оборот все то, что было для кого-то другого кровавым переживанием. Но попытайтесь же хоть раз представить себе, что это значит: связанные руки. Мне приснилось как-то, что я должен ударить одного несносного дурака прямо по его гладкой физиономии, должен — и не могу! У меня были связаны руки, действительно связаны, не коммерческой тайной, а цепями на запястьях, одна привязана к другой…

Часто ли вас посещают столь фантастические сны? — спросил Эйснер, которому становилось не по себе. — Мне нужно с вами распрощаться теперь. Меня ждет работа. Будьте здоровы.

— Что это такое? — спросил Демба и нагнулся над протянутой рукою Вилли Эйснера.

— Я хотел пожать вам руку, несмотря на ваше, должен сказать, странное поведение посреди улицы. Но вы, по— видимому…

Он пожал плечами и отошел.

— Прекрасно, — промолвил Демба, — скажите-ка, почтеннейший, можно ли каждому подавать руку со связанными руками? Не ответите ли вы мне на этот вопрос?

Глава VII

Между одиннадцатью с половиной и двенадцатью часами дня, когда приближалось время обеда, в кафе «Гиберния», против биржи, было обыкновенно очень безлюдно. Толпа торговых агентов, заведующих фирмами и биржевиков, которые утром наполняли помещение шумом и сутолокой, наспех закусывая, обделывая дела, обсуждая конъюнктуру, сочиняя письма и в то же время читая, перелистывая или, по крайней мере, раздирая в клочья газеты (чтобы унести на память о них биржевой бюллетень), — толпа эта растекалась по всем направлениям. Послеобеденная жизнь в кафе, появление любителей домино и тарока, игроков шахматных и бильярдных, начиналась только после часу дня. Кельнер Франц, которому на это время вверялись также функции метрдотеля, — старший кельнер уходил обедать, — стоял, прислонившись к бильярду, сонно мигал глазами и следил за партией двух единственных посетителей, коммивояжеров, игравших в карты. Барышня у кассы клевала с тарелки крошки торта.

Станислав Демба вошел в кафе. Шляпы он не снял, но это не бросалось в глаза посреди расположенного в деловом квартале кафе, куда посетители часто заходили только на несколько минут и где всякий торопился или, по крайней мере, хотел показать, что торопится.

Демба огляделся по сторонам, обозрел территорию взором полководца, отверг ближайший к кассе стол как не соответствующий его целям, безмолвно отклонил предложение кельнера, который пантомимно, приглашающими жестами обращал его внимание на ряд превосходных по удобству мест, и остановил наконец свой выбор на столе, находившемся в углу помещения, между двумя вешалками.

Кельнер подошел к нему с низким поклоном.

— Что прикажете?

— Я хотел бы поесть, — сказал Станислав Демба. — Что есть у вас?

— Порцию салями не угодно ли? Отличный холодный ростбиф?

Станислав Демба, казалось, раздумывал.

— Яичницу с ветчиной, если угодно отведать чего— нибудь горячего, — рекомендовал Франц и повторил еще раз: — Яичницу с ветчиной, порцию салями, порцию ростбифа, два яйца всмятку.

— Принесите мне, — решил Демба после долгого обсуждения, — принесите мне справочник Лемана.

— Первый или второй том прикажете? — спросил озадаченный кельнер, ожидавший заказа, который бы обладал более питательными свойствами.

— Оба тома.

Кельнер достал с книжной полки оба увесистых тома, положил их на стол и стал ждать следующего заказа. Ждать его пришлось недолго.

— Есть у вас словарь?

— Как вы изволили сказать?

— Энциклопедический словарь?

— Есть. Маленький «Брокгауз».

— Так принесите маленького «Брокгауза».

— Какой прикажете том?

— От А до К, — приказал Демба.

Кельнер принес еще три тома.

— В сущности, мне нужны также буквы Н, Р и У. Принесите мне остальные тома, — сказал Демба.

Кельнер притащил еще пять; весь маленький «Брокгауз» лежал на столе перед Дембою.

— Это все? Все буквы тут? — спросил Демба.

— Нет. Один дополнительный том еще остался на полке.

— Отчего вы мне не принесли его? — нетерпеливо крикнул Демба. — Мне нужны данные новейших научных исследований для моей работы.

Кельнер принес дополнительный том и почтительно попятился. Он подошел к столу игроков, приложил руку ко рту и прошептал таинственно:

— Журналист! Пишет здесь статью.

— Кельнер! — крикнул в этот миг Станислав Демба.

— Что позволите?

— Нет ли у вас справочника для инженеров?

— К сожалению, нет.

Так принесите мне военный альманах, и ежегодник армии и флота, и другие пособия по военному делу, какие у вас найдутся.

Один из коммивояжеров отложил карты в сторону.

— Против высших чинов военного ведомства идет поход, — сказал он, взглянув на Дембу. — Слышали вы? Военный альманах! И поделом, пусть-ка он им всыплет! Чей ход?

— Откуда вы взяли, что он против высших чинов? С таким же успехом он может высказаться за них. Может быть, господину журналисту количество наших дредноутов показалось недостаточным, — ответил партнер.

— А нет ли у вас еще Готского альманаха? — допрашивал тем временем кельнера Демба.

— Есть-с.

— Так принесите его тоже.

— Чего только не нужно ему для одной статьи! — сказал коммивояжер. — А еще говорят: журналисты судят неосновательно.

— Готский альманах! — заметил второй. — Он что-то пишет против министра иностранных дел. Ведь министр — граф.

— А может быть, он в военного министра метит. Военный министр — барон.

Кельнер положил на стол Дембы Готский альманах и карманную книгу титулованных особ.

— Это не все тома! — набросился на него Демба. — Принесите мне остальные. Не думаете же вы, что я знаю наизусть, ведет ли свое происхождение барон Кристоф Гериберт Райфлинген от старшей ветви, барона Себастьяна, или от младшей, барона Киприана?

У кельнера начинала кружиться голова. Он принес справочник баронских семейств, гербовник, а также ежегодник союза бывших членов фондовой биржи, случайно ему подвернувшийся.

Вся ученость мира загромоздила столик Станислава Дембы в виде высокого бастиона, за которым студент совершенно исчез. Виднелась еще только его засаленная шляпа. Но всех этих справочников было все еще, по-видимому, мало господину Дембе. Он велел еще принести атлас Нижней Австрии, календарь венского общественного самоуправления и официальный справочник Австро-Венгерской монархии, причем последние два сочинения ему понадобились за два года.

— Кельнер! — крикнул он, когда все это было ему доставлено. — Что там за книга стоит на полке? Большая, в черном переплете?

— Словарь иностранных слов.

— Сейчас же принесите его сюда. Он мне необходим. Мне нужно непременно посмотреть, как лучше всего перевести на немецкий язык слово «лептопрозопия». Но может быть, вы мне это скажете? Лептопрозопия?